Браки и разводы в Российской империи XIX в.
Брак (возраст вступающих в брак, согласие брачующихся, правоотношения супругов и т.д.)
Обыск церковный - письменный акт, составляемый причтом церкви перед венчанием каждого брака и удостоверяющий наличность условий, требуемых законом для совершения брака. В существующей для того при каждой церкви (с 1802 г.) шнурозапечатанной книге, выдаваемой из консистории за подписью одного из членов, заносятся сведения; о звании, состоянии, вероисповедании и месте жительства жениха и невесты, о детях и здравом умственном состоянии их, о том, что между ними нет степени родства, препятствующей, по закону, их браку, а также о том, которым браком они сочетаются, и по доброй ли воле, и имеют ли согласие на брак со стороны своих родителей и вообще лиц, согласие которых требуется по закону, были ли перед тем они у исповеди и св. причастия. Этот акт, установленный в 1765 г. (нынешняя его форма составлена в 1837 г.), подписывается женихом и невестой, двумя или тремя поручителями и причтом церкви, и к нему прилагаются подлинные документы, из которых одни (например дозволение начальства на вступление в брак) хранятся при книге, с других же списываются в книгу копии (аттестат о службе и под.), а подлинники возвращаются с отметкой на них о совершении брака, за подписью священника. Прототипом обыска послужили "венечные памяти" древней Руси, выдававшиеся от имени патриарха или епархиального архиерея доверенными духовными лицами на имя священника, который должен был совершать брак; в этих памятях обозначались имена лиц, вступающих в брак и предписывалось "обыскивать", нет ли препятствий к совершению брака. До 1775 г. от родителей венчающихся требовалась присяга, что жених и невеста добровольно вступают в брак, без принуждения со стороны родителей.
Срок на совершение таинства Брака устанавливался от заявления о желании вступить в брак жениха своему приходскому священнику. Этот срок обычно составлял три недели, в которые клирик данного приходского храма делал троекратное оглашение на предмет выявления препятствий к данному браку. Подобное оглашение производилось и в приходе невесты, если она была прихожанкой другого храма. Иногда этот срок можно было сократить до недели, если между двумя воскресеньями были два служебных дня, в которые можно было огласить о предстоящем браке. Эти оглашения были мудрой мерой предосторожности. Они позволяли избежать брака между лицами кровного или духовного родства, а также выявляли до брака все прочие для него препятствия. Так что максимальный срок на встречи жениха и невесты обуславливался тремя оглашениями и измерялся тремя неделями. Никакого другого правила со стороны Церкви нет, и затяжка срока может быть только по воле жениха и невесты.
Перед совершением таинства Брака брачующимся требовалось совершить таинство исповеди и причастия Святых Таин. Разумеется, перед причащением соблюдается обычный пост (говение).
Форма обыска брачного 19: года ноября: дня. По указу Его Императорского Величества, такого-то города, или села, такой-то церкви Священнослужители и церковные причетники производили обыск о желающих вступить в брак, и оказалось следующее: 1) Жених (здесь показывается звание, или чин, место служения, имя, отчество, фамилия, Православного или Латинского исповедания и проч.) жительствует такого-то города, или такого-то уезда и села в приходе сей церкви. 2) Невеста (здесь написать звание, имя, отчество и фамилию, Православного или Лютеранского исповедания и проч.) жительствовала доныне города, или уезда и села такого-то, в приходе церкви такой-то. 3) Возраст к супружеству имеют совершенный, а именно: жених стольких-то лет, а невеста стольких-то лет, и оба находятся в здравом уме. 4) Родства между ними духовного, или плотского родства и свойства, возбраняющего по установлению Св. Церкви брак, никакого нет. 5) Жених холост, или вдов, после первого или второго брака. 6) К бракосочетанию приступают они по своему взаимному согласию и желанию, а не по принуждению, и на то имеют от родителей своих, или опекунов или попечителей (прописывать звание или чин, место служения, имя, отчество и фамилию каждого из них, если же родителей в живых нет, то сие оговаривать), чиновники гражданские и люди военного ведомства - от начальства позволение. 7) По троекратному оглашению, сделанному в означенной церкви такого-то года, месяца и числа, препятствия к сему браку никакого никем не объявлено. 8) Для удостоверения беспрепятственности сего брака представляются письменные документы: а) дозволение жениху вступления в брак от такого-то начальства, выданное такого-то года, месяца и числа за таким-то номером, прилагаемое при сем в подлиннике; б) сведение о невесте от ее духовного отца, прилагаемое при сем в подлиннике (здесь показывать и другие, смотря по обстоятельствам, письменные документы, напр., указ Консистории, с прописанием разрешения сего брака, в тех случаях, когда таковое разрешение требуется по закону). 9) Посему бракосочетание означенных лиц предположено совершить в вышеупомянутой такой-то церкви сего 19: года такого-то числа и месяца в узаконенное время при посторонних свидетелях. 10) Что все показанное здесь о женихе и невесте справедливо, в том удостоверяют своей подписью, как они сами, так и по каждом три или два поручителя, с тем, что если что окажется ложным, то подписавшиеся повинны за то суду по правилам церковным и по законам гражданским. За сим следует подпись: а) жениха, б) невесты, в) трех или двух поручителей по женихе, г) трех или двух поручителей по невесте и д) в заключении пишется: обыск производили, имя, отчество и фамилия оной же церкви Священник, Дьякон и церковные причетники с означением имен, отчества и фамилии. Каждый подписывается собственноручно.
Примечание. При сем постановляется между прочим в обязанность Священнослужителям и церковным причетникам: 1) Представленные к обыску подлинные документы, которые должны быть оставлены в церкви, как, напр., дозволение начальства на вступление в брак чиновнику и т.п., хранить при обыскной книге, а с прочих документов, напр., с аттестатов о службе, из которых заимствовано показание о летах жениха, списывать в книгу под обыском копии, а подлинные возвращать, буде кому следует, с распиской в обратном получении и с надписанием на оных времени совершения брака за подписанием Священника. 2) Если невеста другого прихода, о ней требовать от ее духовного отца свидетельства с показанием: девица или вдова, скольких лет, была ли у исповеди и Св. Причастия, и сие свидетельство прилагать к обыску.
Брачные документы (документы учета гражданского состояния населения).
Полный набор документов, прилагаемых к обыску состоял из:
1) прошения о вступлении в брак;
2) разрешение начальства (с подписью и печатью);
3) свидетельства или удостоверения о разрешении на вступление в брак жениху, выданного купеческой или мещанской управой, если он принадлежал к этим сословиям;
4) паспорта, если жених или невеста были из другого прихода;
5) метрического свидетельства о рождении;
6) свидетельства об исповеди и причастии;
7) свидетельства об оглашении с подписями причта и церковной печатью;
8) свидетельства о номере брака после вдовства или развода;
9) указа консистории о разрешении повенчать 3-й брак (с 1840 г.);
10) указа консистории о расторжении брака и разрешении вступить в новый;
11) свидетельства о явке к исполнению воинской повинности от тех, кому минул 21 год;
12) показания - обязательства для иноверцев при вступлении в брак с православными соблюдать законы Российской империи. Кроме перечисленных документов в каждом конкретном случае при заключении брака могли потребоваться и другие, поэтому в книгах брачных документов встречаются свидетельства о смерти одного из супругов при вступлении во второй брак другого; о принадлежности вступающих в брак к определенным сословиям; об окончании учебных заведений и др.
Условия, необходимые для брака.
1. Возраст, раньше которого не дозволяется вступать в брак - именуется "брачным совершеннолетием" и не всегда совпадает с общим гражданским совершеннолетием. Так, по каноническому праву Западной церкви возраст этот определен для мужчины с 14 лет, для женщ. с 12; по законам Протестантской церкви — для обоих 14 лет; по французскому праву — для мужчины 18, для женщ. 15; по германскому — для мужчины 20, для женщины 16; в Вюртемберге и некоторых швейцарских кантонах — для обоих 25 лет; по английскому — для мужчины 14, для женщины 12 (причем заключенные до достижения этого возраста браки признаются лишь "несовершенными", imperfect), недействительными же считаются лишь те, которые заключены ранее 7-летнего возраста); по греко-римским законам — сначала для мужчины 14, а затем 15, для женщины 12 и 13, каковые определения вошли в нашу Кормчую книгу; в XVIII в. св. Синод назначил для жениха 15, а для невесты 13-летний возраст, и наконец 1830 г. Высочайшим указом воспрещено вступать в Б. лицам мужского пола раньше 18, а женского — 16 лет.
Из этого общего правила закон наш допускает след. исключения:
а) для жителей Кавказского края брачное совершеннолетие определяется для мужчины в 15 лет, для женщины в 13;
б) епархиальному начальству дозволено разрешать в необходимых случаях браки, когда жениху или невесте не достает не более полугода до требуемого законом совершеннолетия;
в) с 1837 г. запрещено вступать в Б. офицерам ранее 23-летнего возраста, а с 23—28 Б. может быть разрешен начальством по представлении имущественного обеспечения.
Нашим законодательством определен и возраст, по достижении которого воспрещается вступление в Б., именно 80-летний, каковое постановление Свода заимствовано из инструкции, данной в 1677 г. старостам поповским от патриарха московского Адриана и из синодского указа 1744 г. по делу Ерюльского. Но так как церковными законами установлен предельный возраст в 60 лет, то лицам, достигшим этого возраста, но не имеющим еще 80 лет, на Б. нужно испрашивать разрешение архиерея.
Нарушение законов о брачном возрасте, кроме уголовной ответственности (заключение в тюрьме на время от 2—4 мес. или арест от 3 недель до 3 мес.), может повлечь за собою признание Б. недействительным, причем дело о признании Б., заключенного до достижения совершеннолетия, недействительным может быть начато только тем из супругов, который вступил в Б. во время несовершеннолетия и притом лишь тогда, когда такой Б. не имел своим последствием беременности.
2. Взаимное согласие брачущихся - существеннейшее условие брака, признаваемое, по примеру древнеримских юристов, всеми европейскими законодательствами, у нас получило законное определение лишь с 1724 г., когда именным указом Петра I запрещено родителям и господам принуждать к вступлению в Б. детей и подвластных им лиц, в обеспечение чего от родителей и господ требовалась присяга. Ныне это положение признано нашими гражданскими законами.
Свободное согласие предполагает 2 условия:
а) способность к изъявлению воли, определенную сознательным отношением человека к юридическому действию, которое он намерен совершить. Это отсутствие сознания зависит как от незрелости возраста, так и от расстройства умственных сил;
б) отсутствие стороннего принуждения, причем под принуждением разумеется как физическое, так и психическое насилие (угрозы), которое может быть со стороны или близких лиц, или же сторонних, или наконец, одного из сочетающихся браком лиц. Последнее может выражаться в насилии, обмане или похищении, за которые уголовный закон подвергает виновных наказанию. Точно так же стороннее лицо, принуждающее кого-либо путем насилия или угроз, подлежит уголовной ответственности, которая однако в подобных случаях может быть возбуждена лишь по жалобе пострадавших или их родителей и опекунов, без жалобы или протеста коих и сам Б. не может быть признан недействительным.
3. Согласие сторонних лиц, от коих лицо вступающее в Б. находится в зависимости. Такими лицами могут быть:
а) родители, согласие которых в нашем допетровском законодательстве совпадало с согласием брачующихся, а впоследствии стало дополнением к доброй воле сочетающихся. По нашему законодательству значение этого согласия заключается в том, что лицо не должно вступать в Б. вопреки несогласию родителей. О том, чтобы с нарушением этого условия была сопряжена недействительность Б., закон не упоминает, он указывает лишь на те невыгодные последствия, которые из этого нарушения вытекают; именно, оно влечет заключение в тюрьме от 4—8 месяцев и лишение права наследовать по закону в имении того из родителей, которого они оскорбили своим неповиновением. Родителям, однако ж, представляется впоследствии, по усмотрению своему, в духовном завещании или другом законно составленном акте, или же в просьбе или иной бумаге на имя какого-либо судебного или правительственного места или лица объявить, что они прощают виновных и восстановляют права их на наследование их имением вполне или частью. Значение согласия родителей не зависит притом (судя по смыслу наших гражданских законов) от возраста брачущихся.
б) Опекуны и попечители, коих согласие требуется нашим законодательством вместо родительского; однако, жителям Черниговской и Полтавской губерний можно просить взамен его разрешения суда. Несоблюдение этого условия влечет за собою арест от 3 недель до 3 месяцев.
в) Помещики, согласие которых требовалось при вступлении в Б. их крепостных.
г) Начальство, положительное, на письме выраженное согласие, которое требуется нашим законом ввиду недопущения до брачного союза лиц, не имеющих достаточных средств для содержания семейства. Первоначально требование это, касавшееся лишь гардемаринов, мы встречаем в петровском "Регламенте о управлении адмиралтейства и верфи" (1722); в 1749 сенатским указом то же право применено к служащим в ландмилицких полках, а затем распространено на всех военнослужащих других частей, причем в инструкции полковнику пехотного полка 1764 (П. Собр. Зак., № 12289) указаны мотивы этого требования, которое с изданием Свода Законов распространено на всех служащих в гражданской службе. Условие это в настоящую минуту имеет практическое значение лишь по отношению к Б. офицеров, не достигших 28 лет, которым вступление в Б. может быть разрешено не иначе, как по представлении имущественного обеспечения, которое может быть собственностью жениха или невесты, или обоих их вместе, приносит дохода не менее 250 р. Что же касается лиц гражданского ведомства, то для них требуемое законом согласие начальства является лишь простою формальностью, за исключением дипломатических чиновников, коим разрешение на Б. с иностранками выдается лишь по представлении подписки невесты в том, что ей объявлено об обязанности продать имение свое в чужих краях, возникающей для нее с момента вступления в Б. с лицом, находящимся на дипломатической службе. В прежнее время почти во всех государствах Европы свободная воля по вступлению в брак ограничивалась: в феодальный период согласием сюзерена на Б. вассала, который за нарушение этого требования подвергался лишению предоставленного ему феода; впоследствии же долгое время требовалось дозволение сословия или общества, к коему принадлежали брачущиеся, следы чего встречаются до сих пор в мелких германских государствах. У нас всякий неслужилый человек. состоя в тягле государевом, городском или сельском, не должен был вступать в Б. "безъявочно", т. е. не объявив о том городскому или сельскому начальству. Требование это установлено было с фискальною целью, ибо с явкою сопряжены были поборы, имевшие вид выкупа или дани, носившие следующие названия: убрусное, свадебное, свадебная, или выводная, куница, новоженный убрус и др. и уничтоженные в царствование Екатерины II (1775).
Препятствия ко вступлению в брак.
1) Болезнь — Физическая болезнь не служит препятствием ко вступлению в брак, однако по уставу Евангелическо-лютеранской церкви принимается во внимание заразительная или падучая болезнь, в том случае, если на нее укажут родители, как на основание отказа в своем согласии на Б. Душевная болезнь, официально признанная, служит препятствием к заключению Б., причем светлые промежутки не устраняют незаконности Б., заключенного во время их, но до официального признания лица выздоровевшим. Кроме того, все болезненные состояния влияющие на психическую деятельность лица и устраняющие его сознание, должны быть рассматриваемы в данном случае наравне с душевною болезнью, если только доказано отсутствие сознания.
2) Родство у большинства народов более или менее служило препятствием к браку. По законам Восточной церкви, перешедшим в нашу Кормчую книгу, запрещение при вступлении в Б. распространяется: в родстве и в двухродном свойстве между одним супругом и родственником другого — до 7-й степени, между родственниками одного и другого — до 5-й степени безусловно, а в 6-й условно; в свойстве трехродном до 3-й — безусловно, а в 4-й и 5-й — условно; родство же духовное до 7-й степени. Эти правила Кормчей книги хотя и до настоящего времени остались в силе, но под влиянием светской власти строгость их значительно смягчилась, именно, по действующему праву Русской церкви не разрешаются только Б. в первых четырех степенях родства кровного и свойства двухродного и в 1-й степени свойства трехродного; на заключение Б. в 5-й степени родства бокового и двухродного свойства и во 2-й, 3-й и 4-й трехродного свойства, а также если от Б. между лицами, состоящими в 6-й и 7-й степени кровного родства или двухродного свойства, может произойти смешение родственных отношений, должно испрашивать разрешение епархиального архиерея, хотя заключенный и помимо такого разрешения Б. в таких степенях родства и свойства запрещено объявлять недействительным и даже производить о нем исследование. Что касается духовного родства, то по действующему праву оно может препятствовать Б. лишь в том смысле, что не допускается сочетание восприемника сына с вдовствующею матерью его или восприемницы дочери с вдовствующим отцом ее; в остальных же случаях Б. может быть разрешен епархиальным архиереем. Родство по усыновлению, или гражданское, оказывавшее влияние на Б. по Кормчей книге, ныне не принимается во внимание при заключении брачного союза. Эти положения церковных законодательств признаются и светскими нашими гражданскими законами, которые, не перечисляя препятствующих Б. родственных отношений, прямо указывают, что вступать в Б. запрещается в степенях родства и свойства, церковными законами возбраненных. Вступившие заведомо в Б. в 1-й или 2-й степени родства являются виновными в кровосмешении (см. это сл.); лица же православных вероисповеданий за вступление заведомо в Б. в прочих степенях родства или свойства, в коих закон не дозволяет, подвергаются заключению в тюрьме от 4 мес. до 1 года и 4 мес. и церковному покаянию по определению церковного суда.
3) Состояние в другом Браке. Ограничение состоит в запрещении полигамии или многобрачия, которое может быть как одновременным, так и последовательным. Называя первую из этих форм двойным Б., наше законодательство воспрещает вступать в Б. при живом муже или живой жене, или, вернее, при существовании прежнего Б. Независимо от уголовной ответственности виновных в одновременном многобрачии, последнее влечет за собою признание второго Б. незаконным и разлучение супругов от сожительства, причем лицо разлученное может продолжать сожительство с прежним своим супругом, если только последний на это согласится, но отнюдь не может вступить в новый Б.; лицо же оставленное вправе просить духовное начальство о дозволении ему вступить в новый Б. Если в многобрачии виновны обе стороны, то оба супруга по уничтожении последних Б., остаются в первоначальном союзе, а в случае прекращения оного смертью одного из супругов оставшееся в живых лицо не имеет права просить ни о восстановлении противозаконного Б., ни о дозволении вступить в новый Б. Что же касается последовательной полигамии, то допускается вступление 3 раза в Б., четвертый же считается незаконным. Для устранения подобных Б. в законе установлены некоторые предупредительные меры, заключающиеся в отметках о брачном состоянии в паспортах и других видах на жительство. По уставу Евангелическо-лютеранской церкви прежний Б. может служить препятствием относительно срока вступления в новый (см. Безбрачие).
4) Общественное состояние или звание может служить или безусловным, или лишь относительным препятствием к Б. Первым оно является для Б. лиц духовного звания, вторым — при неравенстве общественного положения супругов. В настоящее время морганатический брак сохранился среди особ титулованных. Во всяком случае, однако, эти браки признаются учреждением ненормальным и потому допускаются не иначе, как с разрешения монарха и притом в особенно уважительных случаях, как, напр., если муж не имеет достаточного состояния, чтобы прилично содержать семейство и обеспечить его будущность или же, если бы второй равный Б. грозил слишком уменьшить фамильное имущество. Привилегия эта дается только лицам мужского пола. В нашем законодательстве не было прямых запрещений вступать в Б. с лицами разных сословий. Только в начале XVIII в. (1702) крестьянам духовного ведомства было воспрещено вступать в Б. с кабальными и крепостными для того, чтобы они не переходили в крепостное состояние. С секуляризацией церковных имуществ и обращением церковных крестьян в государственных это запрещение само собой отпало. Кроме того, во 2-й половине XVIII в. запрещалось вступать в Б. с крепостными воспитанниками воспитательного дома (см. это сл.). В действующем же праве подобных ограничений вовсе не существует.
5) Вероисповедание служит также относительным препятствием ко вступлению в Б. По древним правилам Православ. Церкви, основанным на постановлении VI Вселенского собора, Б. православного с "еретиком", т. е. всяким, не принадлежащим к православно, допускались лишь под условием, если последний принимал православие. Первое разрешение таких смешанных Б. последовало в 1721, с тем, чтобы иноверная сторона обязалась не стеснять православную к перемене веры и чтобы дети воспитываемы были в православии. Затем последовали особые для разных мест правила о смешанных Б., напр. 1768 — указ о Б. польских диссидентов; 1812 — для Финляндии; 1819 — для Остзейских губ. и 1832 — общий указ о Б. русских с иностранными подданными. Главные положения ныне действующего законодательства заключаются в том, что: Б. всех иностранных христианских исповеданий и взаимные Б. нехристиан и язычников совершаются свободно; русским подданным православн. и р.-кат. вероиспов. запрещается Б. с нехристианами, а протест. испов. — с язычниками, причем, однако, в случае перехода нехристианина
Личные правоотношения супругов.
1) Гражданское состояние. Муж сообщает жене своей, если она по роду своему принадлежит к состоянию низшему, все права и преимущества, сопряженные с его состоянием, чином или званием, причем это право не прекращается для жены, когда муж за преступление будет лишен прав своего состояния.
2) Место жительства. По общему правилу супруги обязаны жить вместе, поэтому строго запрещаются все акты, клонящиеся к самовольному разлучению их. Обязанность эта зависит, однако, от односторонней воли мужа, которому предоставлено как разрешить жене жить отдельно, так и потребовать ее к себе, но лишь тогда, когда он имеет определенное место жительства. При перемене места жительства жена обязана следовать за мужем, исключая того случая, когда муж присужден к лишению всех прав состояния, что в нашем законодательстве разрешено жене с 1720 г.; а также — к лишению особых прав и преимуществ и ссылке в Сибирь, и наконец, во всех остальных случаях ссылки, если муж изъявит желание на отдельное жительство жены, в случае тяжкой ее болезни или жестокого обращения с ней мужа и явно развратного поведения его. Муж не обязан следовать за женой, но если он вступил в Б. с женщиной, сосланной в Сибирь или другие отдаленные губернии, то обязан не выезжать из места жительства жены, так как последняя не может за ним следовать.
3) Взаимноличные отношения супругов сводятся к односторонней власти мужа над женою, причем эта власть основывается лишь на нравственных обязанностях, не сопряженных с юридическими последствиями. Постановления о взаимных правах и обязанностях супругов перешли в наше гражданское законодательство из "Устава благочиния" 1780 г. и заключаются в следующем: жена обязана: а) повиноваться мужу, пребывать к нему в любви, почтении и в неограниченном послушании, оказывать ему всякое угождение и привязанность; б) не входить в обязательства личного найма без разрешения мужа; муж же: а) обязан любить свою жену, как собственное свое тело, жить с нею в согласии, уважать, защищать, извинять ее недостатки и облегчать ее немощи, доставлять пропитание и содержание по возможности своей; б) не вправе отдавать жену внаймы без ее согласия; в) не должен подвергать жену взысканиям действием и жестоко обращаться с нею, и г) не должен употреблять во зло свою власть, побуждая или принуждая жену к какому-либо противозаконному действию. Наконец, супруги не могут быть свидетелями друг против друга.
4. Имущественные правоотношения супругов по нашему действующему законодательству основаны, на начале раздельности имуществ и заключаются в следующем:
1) Имущество жены не становится собственностью мужа, как это признается в английском праве относительно движимости.
2) Муж не приобретает права пользования или распоряжении имуществом жены, в противоположность дотальной системе, господствующей, напр., в Южной Франции и сохраненной у нас в губерниях Черниговской и Полтавской.
3) Браком не установляется общность имущества, составляющая видоизменение дотальной системы, господствующая в Северной Франции и в Германии и отчасти признаваемая нашим законом для губерний Черниговской и Полтавской.
4) Каждому супругу принадлежит самостоятельное право распоряжения своим имуществом; исключением из этого правила является, однако, воспрещение женам лиц, производящим торговлю, выдавать на себя векселя и передавать их с возвратом на себя без позволении их мужей, если они производят торговлю не от собственного лица.
5) Супруги могут по своему имуществу относиться друг к другу как сторонние лица, т. е. взаимно переукреплять, закладывать, отдавать внаймы свои имущества и т. п., на основании чего запрещается мужу поступать с имением жены или жене с имением мужа иначе, как по законной на то доверенности.
6) Общее начало раздельности применяется и к имущественным отношениям супругов к сторонним лицам, именно, в случае несостоятельности одного из них, причем супруги не несут взаимной ответственности по долгам сторонним лицам. На основании этого правила при аресте движимости за долг одного из супругов выделяются из находящихся в общей их квартире вещи, принадлежащие другому. Однако, правило это не применяется при несостоятельности одного из супругов, а также в случае оказавшегося на умершем муже казенного взыскания удерживается 1/3 из пенсии, получаемой его вдовой. От этого общего принципа раздельности встречаются, однако, некоторые отклонения, заключающиеся в признании до некоторой степени косвенного права жены на имущество мужа, объясняемом обязанностью мужа доставлять жене пропитание и содержание. Проявлением таких отклонений служит как принятие во внимание семейного положения при обращенных на получаемое мужем содержание взысканиях, так и признание за вдовою права на указную часть. Итак, начало раздельности имущества нельзя признать строго выдержанным в нашем законодательстве.
В настоящее время брачные договоры заключаются в большинстве западно-европейских государств, особенно в тех, которые признают гражданскую форму брака. У нас в старину при обручении, предшествовавшем браку, обыкновенно заключались подобные договоры, сопровождаемые притом неустойками, или "зарядами", на случай их неисполнения, что нередко вело к принудительному заключению брака. С запрещением Петром В. в 1702 г. подобных обеспечений этих договоров исчезли из нашего законодательства постановления о них; находящиеся же в действующих гражданских законах положения о "рядных записях" нельзя признать относящимися к брачным договорам. Постановления о них сохранились у нас лишь в некоторых местных законодательствах. Так, по остзейским гражданским законам брачные договоры могут быть заключаемы или до брака, или при вступлении в оный, и тогда они называются "брачными записями" (Ehestiftung), или же во время супружества, причем субъектами их могут быть не только брачущиеся или супруги, но и вместо них их родители и даже посторонние лица, дающие одному из супругов или обоим вместе какое-либо вспомоществование для супружеской жизни. Если вступающие в брак находятся еще под родительскою властью или, лишась родителей, еще не достигли совершеннолетия, то для действительности брачного договора необходимо участие в нем: в первом случае родителей, а в последнем — опекунов.
Брачные договоры вступают в обязательную для обоих супругов силу с момента их совершении и поэтому не могут быть отменяемы одною из сторон без согласия другой, ни изменяемы последующим односторонним завещательным распоряжением, разве такое изменение будет сделано в пользу другой договаривавшейся стороны; они могут быть заключаемы как судебным порядком, так и домашним, но в последнем случае непременно письменно, если же им предназначается иметь в будущем силу и для посторонних лиц, то они должны быть явлены в надлежащем присутственном месте и публично сим последним оглашены (Свод местных узаконений губерний Остзейских, ч. III, Законы гражд., ст. 33, 34, 35, 38, 39). — По гражд. кодексу Царства Польского, договоры, коими устанавливаются имущественные отношения между супругами, могут быть заключаемы не иначе, как до вступления в брак и посредством акта, совершенного у нотариуса, и признаются недействительными, если в гражданском акте о бракосочетании о них не будет упомянуто, с показанием дня и места заключения оных и с означением нотариуса, у которого они были заключены. Несовершеннолетний, имеющий право вступить в брак, может заключать предбрачный договор и по оному принимать на себя всякие обязательства, даже делать дарения наравне с совершеннолетним; но такой договор должен быть заключен при личном содействии тех лиц, согласие которых необходимо для вступления в брак. Вообще договоры эти не могут быть изменяемы после совершения брака и, по требованию одной или обеих сторон, подлежат внесению в ипотечные книги (ст. 207, 208, 211, 225 и 229).
Кроме того, в кодексе торговом изложены особые правила о порядке оглашения брачных договоров, заключенных между супругами, из которых один принадлежит к торговому званию, с целью охранения интересов кредиторов последнего и вообще лиц, вступающих с ним в торговые сделки (ст. 67 и 68). — По Финляндскому уложению, если мужчина или женщина, вступающие в брак, пожелают заключить предбрачный договор об имуществе, которым каждый из них будет пользоваться по брачному праву, то они обязаны составить его до обвенчания их письменно, с обозначением дня и года и с удостоверением свидетелей, причем священнослужитель, совершающий обряд венчания, свидетельствует на сем документе, что он составлен до бракосочетания. За девицу, не достигшую 21 года, предбрачный договор совершает ее попечитель (diftoman), самый же документ удостоверяется ее согласием на договоре подписью. Договор предъявляется в ратгаузский суд того же города или городской суд того же уезда, где состоялось оглашение брака, не позже первого общего присутственного дня или ординарного заседания суда по прошествии двух месяцев после венчания, и вносится в имеющийся для этой цели особый протокол суда, одновременно с описью и оценкою имущества, составляющего предмет договора, если они в него не включены (гл. VIII). Относительно упоминаемых в ст. 75, т. X, ч. 1 Св. Зак. гражд. брачных договорах между лицами иностранных христианских вероисповеданий северо— и юго-западных губерний, в нашем законодательстве нет постановлений, определяющих порядок их заключения.
Приданое
Имущество, которое приносит мужу жена или за нее другие для облегчения издержек брачной жизни. Институт П. при всей своей распространенности происхождения сравнительно позднего. Он находится во внутреннем противоречии с господствовавшей в древности куплей невест: трудно представить себе, чтобы родственники невесты, с одной стороны, получали плату за нее, а с другой — наделяли ее П. Можно указать на целый ряд народностей (Монголии, Китая, Африки), у которых существует обычай умычки и купли невест и которые совершенно не знают института П. У некоторых народностей (киргизы, черемисы, чуваши, черногорцы, герцоговинцы и др.) наблюдается, однако, одновременное существование купли невест и наделения их П.; равным образом у великороссов вместе с кладкой или калымом жениха бывает уговор о П.
В России издревле существовал обычай наделять дочерей П., как об этом свидетельствует летопись ("заутра приносят по ней (т. е. по новобрачной), что вдадуче"). Если выдача замуж производилась не родителями, а братьями или другими родственниками или казной (когда имущество отца переходило в собственность государства), то выдача П. становилась уже не нравственной, а юридической обязанностью (Русская Правда, ст. 103—107, по Карамз. сп.; указ 1562 г. о княжеских вотчинах). И в этом случае, однако, закон не определял размеров П.; так, Русская Правда постановляла: "отдадят ю (сестру) братия за моуж, како си могут". На судьбу П. для древнейшей эпохи нет точных указаний; судя по словам летописи, оно поступало в руки и во власть мужа. В XIV—XVII вв. как в московском, так и в литовско-русском праве господствовала система общности имуществ супругов.
В Литве имуществами, предназначенными на осуществление целей семейной жизни, были "внесенные" — со стороны жены, вено — со стороны мужа. Последнее служило обеспечением первого. Равным образом и в московском государстве первоначально существовал обычай, в силу которого мужья, получая П., записывали взамен его женам недвижимые имущества. В XVI—XVII вв. это вышло из употребления ввиду того, что право собственности мужа на имения родовые и жалованные ограничивалось правами рода и государства, а купленные имения и без того считались общим имуществом супругов.
В московском государстве имущество получало характер П. в силу рядной записи, в которой ему составлялся точный инвентарь и которая служила в случае надобности основанием для возвращения П. В некоторых рядных записях исчисляется имущество обоих вступающих в брак с очевидным намерением установить общность прав на него. Обыкновенно жена приносила в П. движимое имущество, но в П. поступали и недвижимости, что носило иное название — "наделок". Иногда П. приносилось не женой, а мужем — а именно когда последний входил в дом жены.
Во время существования брака П. состояло в общем распоряжении обоих супругов. По прекращении брака смертью мужа, когда не осталось детей, П. подлежало возвращению жене, а в случае ее смерти — ее родственникам. При этом вещи потребляемые возвращались "по душе" (по совести); вещи не потребляемые — по рядной записи; имущества, хотя не принадлежащие к П., но связанные с ним нерасторжимо (например холопы и крепостные мужа, женившиеся на рабынях жены), подлежали возврату вместе с П., а принадлежности приданой вещи, отнятые от нее во время существования брака, — восстановлению. Подобные же правила соблюдались и при расторжении брака. После Уложения 1649 г. возникло под влиянием византийского законодательства право мужа на 1/4 П. умершей жены.
В конце XVII в. замечается стремление к признанию раздельных прав каждого супруга на отдельные части общесемейного имущества: за мужем признается исключительное право на купленные вотчины, за женой — исключительное право на ее П. Этот процесс завершился указом 17 марта 1731 г. и сенатским решением 1753 г., установившими полную раздельность имуществ жены и мужа и право жены распоряжаться своим имуществом без согласия мужа. По действующему праву (Св. Зак., т. Х ч. I, ст. 110, 111, 1001—1008) П. отличается от прочего имущества жены не целью (облегчение расходов брачной жизни), а поводом (выход замуж) его получения.
Не всякое имущество, подаренное дочери при выходе ее замуж, рассматривается как П., а только такое, которое послужило предметом рядной записи. Юридическая особенность П. касается не отношений жены к мужу, а отношений замужней дочери к родительскому наследству и к ее сонаследникам: рядная запись имеет значение предварения законного наследства. При открытии законного наследства после родителей дочь получает указную часть с зачетом П.; если же она в рядной записи отреклась от участия в наследстве, то при братьях и незамужних сестрах она уже ничего не может требовать из имущества, оставшегося после родителей. Когда в состав П. входят недвижимости, то рядные записи должны быть составляемы крепостным порядком; рядные записи на одну движимость совершаются явочным порядком.
Рядная запись должна быть совершена до брака или не позднее как через 6 месяцев после бракосочетания. Законом запрещается помещать в рядных записях неустойку на случай, если брак не состоится. Так как П. рассматривается как дар, то в случае бездетной смерти детей, получивших П. от родителей, оно, согласно нашей кассационной практике, подлежит возвращению родителям. В известных случаях П. может за несостоятельностью давшего его быть возвращено в массу его имения. В губерниях Черниговской и Полтавской действует принцип литовского статута, согласно которому П. жены состоит в общем владении и пользовании супругов, вследствие чего жена без согласия мужа не может распорядиться своим П. (это ограничение не распространяется на прочее имущество жены). В этих двух губерниях сохранилось древнерусское правило об обязанности братьев давать П. незамужним сестрам: если отец умрет без завещания, оставив одну или нескольких дочерей незамужних, или же хотя и составит завещание, но не назначит в нем никакого для дочерей своих П., то братья обязаны выделить в П. незамужним сестрам, сколько бы их ни было, четвертую часть всего оставшегося после отца имения. Насчет исчисления этой части существуют довольно сложные правила (ст. 1005).
Развод.
Условия прекращения брака служат смерть и развод или расторжение Б. актом государственной или церковной власти. Первое из этих обстоятельств, разрушая брачный союз, не мешает, однако, оставшемуся в живых супругу вступать в новый Б., если прекратившийся был не более как 2-й. Кроме вышеприведенных узаконений о Б. в гражданских наших законах существуют еще особые правила о Б. раскольников, новокрещенных, магометан, евреев и язычников.
До 1917 г. в России признавался развод, совершенный исключительно церковным судом. По существовавшему законодательству развод мог разрешить только Святейший Синод и только по строго ограниченным поводам. Российское законодательство о разводе в XIX в. было намного строже, чем в других европейских странах, где почти повсеместно ко второй половине XIX столетия наряду с церковным был введен и гражданский брак.
Однако следует отметить, что ни Византия, ни Древняя Русь не знали столь ограничительных законов о разводе, как Россия в XIX в.
В допетровской Руси признавались следующие поводы к разводу:
• по обоюдному согласию (наиболее распространенным мотивом для этого было монашество);
• неплодие;
• неспособность к супружескому сожитию;
• прелюбодеяние;
• жестокое обращение;
• крайняя бедность;
• растрата мужем жениного состояния;
• пьянство и распутство;
• подстрекательство на воровство;
• покушение одного супруга на жизнь другого;
• важные государственные преступления;
• безвестное отсутствие;
• клевета важная, знание о покушении на жизнь мужа и недонесение ему о том;
• зазорное поведение;
• заразительная болезнь;
• увод жены в плен.
В допетровский период развод могли получить просто по благословению духовного отца.
С преобразований Петра I в законодательстве появились тенденции к "совершенному запрещению самовольных разводов по взаимному согласию супругов и только к ограничению самих оснований к разводу".
На протяжении почти всего девятнадцатого столетия происходило ужесточение законов о разводе, что шло вразрез с реальным положением в обществе.
По законам XIX в. брак мог быть расторгнут только формальным духовным судом по просьбе одного из супругов на следующих основаниях:
• в случае доказанного прелюбодеяния другого супруга;
• добрачной неспособности к брачному сожитию;
• в случае, когда один из супругов приговорен к наказанию, сопряженному с лишением всех прав состояния, или же сослан на житье в Сибирь с лишением всех прав и преимуществ;
• в случае безвестного отсутствия другого супруга не менее 5 лет.
Развод допускался и в случае согласия обоих супругов принять монашество, если они не имели малолетних детей.
Иск о разводе подавался епархиальному начальству. После получения просьбы о разводе епархиальное начальство поручало доверенным лицам произвести увещание супругов, чтобы они оставалась в брачном союзе. Когда увещание не достигало цели, начиналось судебное разбирательство, на которое ответчики обязаны были являться лично.
Нужно отметить, что признание ответчиком своей вины не считалось доказательством и основанием для развода. Устав духовных консисторий утверждал: "Главными доказательствами преступления должны быть признаны: а) показания двух или трех очевидных свидетелей и б) прижитие детей вне законного супружества, доказанное метрическими актами и доводами о незаконной связи с посторонним лицом. Затем прочие доказательства: письма, обнаруживающие преступную связь ответчика, показания свидетелей, не бывших очевидцами преступления, но знающих о том по достоверным сведениям или по слухам; показания обыскных людей о развратной жизни ответчика и другие - только тогда могут иметь свою силу, когда соединяются с одним из главных доказательств, или же в своей совокупности обнаруживают преступление".
Здесь мы встречаемся с самым деликатным моментом, который неоднократно обсуждался в прессе и на Поместном Соборе 1917-1918 гг. и служил причиной бесконечных намеков на духовный суд, который превращался в судебный фарс: на судебный процесс было необходимо представить свидетелей прелюбодеяния. Как писал С. Григоровский, прослуживший более 25 лет в Канцелярии Святейшего Синода: "...мыслимо ли допустить действительное существование свидетелей-очевидцев прелюбодеяния какого-либо супруга, разве подобный акт подается наблюдению, разве он совершается открыто, на глазах у других?"
Жесткость законодательства о разводе вызывала многочисленные нарекания в обществе и насмешки над неповоротливостью российского законодательства. Получить развод было очень сложно.
Исследователь церковной статистики И. Преображенский приводит следующие данные численности разводов по Российской империи: 1840 г. -198;( как раз время БН. Малова-то будет для всей Империи) 1880 г. - 920; 1890 г. - 942. Согласно переписи населения в 1897 г. на 1000 мужчин приходился 1 разведенный, на 1000 женщин - 2 разведенные.
В1 913 г. по всей Российской империи на 98,5 млн православных был оформлен 3791 развод (0,0038%). Конечно, эти цифры свидетельствовали не о благополучии в семьях, а о жесткости законодательства.
Контрастом к низкой численности разводов выглядит число незаконнорожденных детей: в Санкт-Петербурге в 1867 г. было зарегистрировано всего 19 342 рождения, в т. ч. 4305 незаконнорожденных (22,3 %); в 1889 г. - 28 640 и 7907 (27,6 %) соответственно.
По официальной статистике в 1890 г. число детей, принесенных в воспитательный дом Санкт-Петербурга, составляло 9578 человек, в Москве в 1889 г. - 16 636.
В Киеве на содержание приказа общественного призрения в 1890-е гг. поступало не меньше 2 тыс. детей в год. На начало XX в. ежегодное число подкидышей по всей России исчислялось десятками тысяч.
Эти цифры свидетельствуют о том, что число разводов не отражало реальной картины распада семей и супружеских измен.
Другие претензии к духовному суду состояли в том, что бракоразводный процесс мог затягиваться на долгие годы из-за того, что супруги не являлись на суд или предъявляли встречные иски.
Вопрос о семье и браке с середины XIX в. стал предметом постоянных дискуссий как юристов, так и канонистов. В обществе не умолкали голоса, требовавшие изменить российское законодательство о браке и разводе. Как это ни покажется на первый взгляд парадоксальным, но с громким требованием допустить развод с целью предотвратить "бытовые преступления" выступали не развратники, а мировые судьи (как известно, эту выборную должность занимали люди, пользовавшиеся несомненным авторитетом в обществе).
Прислушаемся к мнению мирового судьи Я. Лудмера, чья статья в "Юридическом Вестнике" получила широкий отклик и ни одного опровержения: "Многие наблюдатели современной народной жизни констатируют нам факт ожесточения, подчас и просто озверения народной массы. <...> Ни одно судебное учреждение не может в пределах нашего законодательства оградить женщину от дурного и жестокого обращения с нею..." Судья писал о том, что по существующим нормам однократное избиение жены не может служить поводом для судебного разбирательства: в такой потасовке жена должна видеть только увещание, которое она должна принимать "с покорностью и почтением". А чтобы судья имел право посадить тирана-мужа в кутузку, нужно "постоянное, разновременное и часто повторяемое причинение мужем жене своей побоев, оставляющих на ее теле следы и знаки, и употребление им в дело палки, ремня, кнута и т. п.".
В "Юридическом Вестнике" статья Я. Лудмера вызвала многочисленные отклики юристов, сообщающие об отсутствии у женщин, да и у судей, к которым они обращаются за помощью, законных возможностей для борьбы с жестокостью мужей. Именно страшный быт русской деревни, когда избиение жен было нормой и женщина не могла ждать защиты от закона, заставил юристов поставить вопрос о разводе.
Множество примеров насильственной смерти жен от собственных мужей было приведено и в заметке юриста Верещагина "О бабьих стонах". Верещагин, да и другие юристы, отмечали, что жестокое обращение с женами характерно только для русского православного крестьянства: они не сталкивались с такими ситуациями в среде иноверцев и староверов. Пресса была наполнена описаниями положения женщин-крестьянок, истязаемых своими мужьями. Подобные преступления были связаны с пьянством, которое было страшным бичом для русской деревни. Понятно, что невозможно дать статистику этих преступлений, потому что они не квалифицировались как уголовные.
Единственной общественной организацией, которая могла хоть как-то влиять на семейную жизнь крестьян, были волостные суды, но они не справлялись с ситуацией. Дело было не только в том, что волостные суды не обладали средствами для наказания мужей, но и в определенном отношении самих членов суда к проблеме объема власти мужей над своими женами.
Как отмечал юрист Н. Лазовский, «волостные суды иногда отказываются от разбирательства самых очевидных дел, руководствуясь тем патриархальным принципом, что "муж считается старшим над женой и имеет право ее наказывать" и что "муж даром бить свою жену не станет, а если бьет, значит, она того стоит"».
Бытовавшее среди крестьян представление о неограниченности власти мужа над женой и являлось наиболее важным препятствием в работе волостных судов.
Однако бывали исключительные случаи, когда волостной суд приговаривал супругов к раздельному жительству. Именно в надежде на такой исход и обращались женщины к судьям. Обращаясь в суд, крестьянки надеялись не на "перевоспитание" мужа (как свидетельствовали все авторы, обращались лишь тогда, когда всякая надежда уже потеряна и следующая стадия - петля), а на возможность получить развод. Но именно в этом и отказывали им: до смерти (пусть и насильственной) они должны соблюдать "святость" брака.
Размеры безобразий в семьях приняли такой характер, что появлялись даже церковные определения по поводу жестокости мужей. Характерно, что поводом к вынесению определения Самарской Духовной Консистории явилось не само жестокое обращение мужа с женой, а покушение женщины на самоубийство, так как именно этот случай и подлежал ведению духовного суда. Тем не менее в резолюции было отмечено, что на самом деле в таких случаях нужно наказывать не женщин, а их мужей-варваров, которые по воображаемому ими какому-то праву позволяли себе бить и терзать своих жен, часто ни за что ни про что, просто по сумасбродству, особенно в нетрезвом состоянии.
В определении Самарской Духовной Консистории отмечалось, что Церковь должна следить за взаимоотношениями в семьях и что плохое обращение мужей с женами отрицательно влияет на детей: "Бесчеловечные отношения мужей к женам развращают нравы детей с раннего их возраста: глядя на отца своего, зверя, который тиранит свою жену, у них возбуждается дух ненависти к нему, а у иного может возбудиться такой же дух жестокости, пожалуй, теми же способами действия, какие усмотрены ими, когда отец бил-тиранил мать. Словом сказать, в высшей степени безнравственно для детей видеть скверные, и тем более убийственные, отношения отца к матери их, и за все это их <мужей> следует подвергать церковным епитимьям".
В резолюции архиерея было сказано, что наказанию (за попытку самоубийства) должна быть подвергнута не только несчастная, доведенная до отчаяния жена, но и ее муж, "чтобы он помнил всегда, что он своими побоями жену свою едва не подверг вечной пагубе, от которой и сам не освободился, если бы она лишила себя жизни; - пусть он ежедневно, во всю жизнь свою, в чувстве покаяния и благодарения Господу, полагает по три земных поклона или сколько пожелает, по мере возможности, только не менее трех поклонов <...> Это будет его удерживать от строптивости в отношении к жене". В этом же документе были даны рекомендации священникам о мерах, которые нужно применять к мужьям, жестоко обращающимся с женами: от поклонов до отлучения от причастия.
Источник: http://slashnastya.rolka.su/viewtopic.php?id=226